и я пишу тебе последнее письмо.
я никому и никогда их не писал.
и если есть на свете бог и он всё видит -
я не попал на этот поезд на вокзале.
за что же можно ненавидить человека,
который внёс в твои творенья столько красок?
и сколько можно поменять, наверно, масок,
всего-то за какой-то жалкий год?
я снова взял это письмо и я продолжил,
я ненавидел и кромсал словами речь,
тебя, кто меня страстно обезвожил?
хотя о настоящей страсти не было и речи?
я завожу один и тот же разговор,
и он нередко может быть с самим собою:
чего добился я за столь короткий срок,
мне честно отданный несчастною судьбою?
и снова, снова, я пишу тебе письмо.
в этом письме не будет слёз или рыданий,
не будет больше этих глупых оправданий,
не будет желчи той, истерик или драм.
мне непонятна твоя логика, мотивы,
но я же всё же нехороший человек:
когда я должен быть и ласковым, игривым
всё было мало,
тебе важен только чек.
чтобы вернуть всю эту дурость в магазины,
чтобы отдать, чтобы забыть об этом всём.
воспоминания стираются delet'ом.
и краски тоже все смываются дождём.
и сколько лестных ты мне ночью говорила,
и сколько радовалась, искренне и нощно;
я ведь хотел сделать одну тебя счастливой,
несчастлив честно был, пойдя потом под нож.
и сколько в сумерках искали мы друг друга,
прежде чем вышли друг на друга мы однажды?
средь пьяных вдрызг людей и этой каши,
в холодных улицах разбитых фонарей?
я ненавижу Петербург, он дал мне море
я это море очень бережно хранил
но забрало его, к несчастию, другое,
а давать новое я как-то не просил.
и я пишу тебе последнее письмо.
я заклинаю тебя просто быть счастливой,
и я сжигаю постепенно в себе то,
за что меня когда-то страстно ты любила.
К. Лермонтов
